Профессор Латвийского университета, экономист и эксперт в вопросах миграции рабочей силы Михаил Хазан рассказал smartlatvia.lv, почему сокращение населения может помешать экономическому росту даже при развивающихся технологиях и почему для успешного развития и внедрения этих самых технологий важно, чтобы наше общество было достаточно многочисленным.
Технологический прогресс может в чем-то компенсировать сокращение числа людей и, соответственно, рабочей силы, взять какие-то виды работ на себя. Но он не может заменить людей во многих сферах – в тех, где важны именно человеческие качества и навыки. Таких сфер очень много: это и отрасль ухода, здравоохранения, образования и многие другие, где услуги оказываются персонально. Поэтому всегда останется достаточно много функций, которые в обозримом будущем должны выполняться людьми. По крайней мере, пока человек остается человеком.
Понятно, что для нормального функционирования общества определенная численность населения необходима. Конечно, на примере Эстонии мы видим, что миллион с чем-то может жить более-менее полноценно, так что, можно сказать, нам есть куда еще убывать. Но с другой стороны, сам процесс депопуляции несет миру отрицательную информацию о стране.
Дело не только в том, что в современном мире депопуляция происходит лишь в паре десятков стран (из которых большинство – бывшие советские республики или участники Варшавского блока).
Чем заменить «десятерых с лопатами», если этих десятерых из-за сокращения населения – не найти?
Надо понимать, что тот уровень технологий, которого достигли развитые страны, — мы на него вышли лишь в немногих отдельных областях. А такого, чтобы мы действительно могли заменить «десятерых с лопатами» на нечто более технологическое и не страдать из-за того, что в той или иной отрасли стало меньше работников, — до такого нам еще очень далеко. Отчасти это можно объяснить некоторой леностью самих предпринимателей, но и доступностью рабочей силы определенно тоже.
Чтобы прогресс шел быстрее, нужны серьезные иностранные инвестиции. Конечно, местные компании, местные стартапы тоже могут помочь своими разработками, но все-таки признаем, что основные силы прогресса находятся за пределами нашей страны (что логично, учитывая небольшие размеры Латвии), а мы отстаем. Мы отстаем не только в части создания новых технологий, но и в части внедрения и адаптации к ним.
Если вы посмотрите результаты опроса в рамках прошедшего в январе этого года Всемирного экономического форума, какая доля крупных предприятий в ближайшие пять лет планирует серьезную автоматизацию и роботизацию своих процессов, то вы удивитесь, насколько велика эта цифра и насколько они будут отличаться от того, что происходит у нас. И если посмотреть, какие качества, навыки глобальные лидеры мнений считают ключевыми, окажется, что это качества и навыки, которые характеризуют человека, а не робота.
Так что ответ состоит в том, что для того, чтобы технология хотя бы частично, но успешно компенсировала депопуляцию, все равно нужны люди. И поскольку доля таких технологических лидеров в любом случае будет невелика (их не может быть 50% населения — хорошо, если 10%, а может и 4-5%), то нужно, чтобы людей было много.
Второй вытекающий из этого момент, почему нужно большое количество людей, — обучение продвинутым специальностям. Есть специальности, которые требуют серьезного интеллектуального усилия и таланта, хороших математических данных (что тоже есть не у 100% населения), хорошего воображения и так далее. Чем выше квалификация, тем больше усилий требует обучение. Чем больше усилий требует обучение, тем меньше людей, желающих идти обучаться этой дисциплине.
Поэтому в маленькой стране набрать соответствующую учебную группу, чтобы в ней было хотя бы двадцать человек, — действительно сложно. Это в Америке не проблема – люди едут со всего мира, конкурсы бешеные. И в Англии, и во Франции, где 50-70 миллионов. А в Латвии с двумя миллионами – проблема. И чем меньше людей тут будет, тем сильнее она будет обостряться.
Образование перестает быть элитарным, все больше доля людей, заканчивающих вузы. Но здесь важно, что его экспансия происходит вместе с углублением, прогрессом в образовании.
Мы сейчас обучаем людей тому, что условный Артур Кларк сорок лет назад даже не представлял. Но чтобы у нас появлялось достаточно специалистов не только для текущих работ, но и пригодных для образования и для работы на передовой границе знания, на фронтире (а их в любом обществе будет не более 5%), опять же нужна многочисленная людская масса.
Если же их здесь появляется мало, их надо импортировать. Есть страны, которые идут по этому пути – Швейцария, например. Там учат и своих, но в академическое высшее образование идет довольно малый процент. Но они выходят из положения за счет высококвалифицированных иммигрантов.
У нас же – ни то, ни то. Мы могли бы более активно экспортировать высшее образование (и, соответственно, импортировать студентов). Мы это уже делаем, но для лучших достижений стоило бы изменить языковую политику в местных вузах. Чего не происходит и в обозримом будущем вряд ли произойдет.
Еще один момент, влияющий на технологический прогресс общества, — рост среднего класса. У нас он происходит. Но опять же, эта прослойка должна быть более многочисленной, чтобы стать двигателем технологических и социальных перемен в стране. Почему? Потому что средний класс – это сегмент рынка, который формирует спрос на всякие продвинутые вещи. Если рынок слишком мал, эти вещи здесь или вообще не будут продаваться, либо они будут очень дорогими.
Если технологии продолжат развиваться, может, сокращение населения не будет такой уж большой проблемой?
Почему мы так много говорим здесь о технологиях? Обратимся к упомянутому опросу компаний на предмет того, что они собираются делать не в далекой перспективе, а в ближайшие пять лет. Вот пример: 85% опрошенных планируют начать использовать анализ «больших данных». Вы понимаете, насколько велика эта цифра? Вы согласны, что нам пока до нее очень далеко? Конечно, там не опрашивали самые маленькие компании, которых у нас – подавляющее большинство. Но я уверен, что если мы проведем здесь опрос средних и крупных, результат будет очень далек от 85%. Предположу, что хорошо будет, если 20% задумываются о чем-то таком в перспективе пяти лет. Я о чем? О том, что мировой прогресс до нас еще не дошел. Волна не докатилась.
Другой тренд – роботизация. В том же опросе ВЭФ еще не так вездесуща, но все равно от четверти до 40% компаний в зависимости от отрасли планируют использовать ее в своих процессах. У нас же (это я могу утверждать и по наблюдениям, и по результатам общения с коммерсантами), даже если мы отбросим самых маленьких, получим что-то в пределах 10%. Да, можно сказать, что это отставание нас спасает в плане занятости, что роботы не вытесняют людей. Но технологический переход в мире происходит и не хотелось бы, чтобы получилось, как в советском анекдоте: мы семимильными шагами идем к коммунизму, а скотина за нами не поспевает.
Еще один момент, почему надо много людей. Что говорят опрошенные в рамках ВЭФ о том, какие факторы будут определять выбор места для создания новых рабочих мест? Оказывается, стоимость рабочей силы оказывается главным фактором только для нескольких отраслей: торговля, сельское хозяйство, пищевая промышленность.
Энергетика же, здравоохранение, транспорт, финансовые услуги, ИТ, биотехнологии и даже нефтянка на первое место поместили доступность талантов. Под талантами в данном случае подразумевается не умение играть на скрипке, а умные работники, способные на творческое мышление, нестандартные решения и так далее. Но и упомянутые торговцы, сельскохозяйственные компании ставят этот фактор на второе место.
Поэтому мы снова возвращаемся к истории про 5-10% создателей и проводников новых технологий. Ну, представим даже, что их будет треть населения — все равно нужно хотя бы три миллиона населения, чтобы на рынке труда имелся миллион таких классных специалистов, чтобы компании из разных отраслей хотели у вас размещать соответствующие рабочие места. Вот вам еще один риск: малое и к тому же сокращающееся население может быть препятствием для создания новых хорошо оплачиваемых рабочих мест.
Что там насчет качеств, которые мировые лидеры бизнеса считают ключевыми на ближайшие пять лет? Например, аналитическое мышление и инновации — это то, что роботом не заменишь. Робот может делать какой-то предварительный анализ, но заключительная фаза все равно останется в компетенции человека. Или креативность, оригинальность, инициативность. Способность к активному обучению, к критическому мышлению, эмпатия, эмоциональная интеллигентность, влияние на общественное мнение, решение задач. В общем, в топе требуемых качеств мы не находим ничего такого, что делается руками и что можно поручить автоматическому манипулятору. Все это про людей, а не про роботов.
Стоит ли рассчитывать на то, что с ростом латвийской экономики сальдо миграции в обозримом будущем выйдет в ноль или даже в плюс?
В ближайшие пару лет четко ответить на этот вопрос будет сложно из-за неопределенности, связанной с Брекзитом. У нас половина всех наших эмигрантов – в Великобритании. Многие ли из них вернутся в Латвию? Думаю, скорее нет, чем да. Возможен сценарий, при котором люди покидают Британию, но переезжают в другие страны. Намерения тех, кто еще в Латвии, — насколько они изменятся в связи с Брекзитом? Они передумают уезжать или просто поменяют точку назначения? Есть разные свидетельства – и об уменьшающейся эмиграции, с другой стороны, есть свидетельства сохраняющегося потенциала эмиграции (по опросам), поэтому четкого ответа сейчас нет.
Кстати, новую информацию о нынешних миграционных процессах должен принести запущенный на днях опрос латвийцев, живущих за границей, а также тех, кто вернулся в Латвию после жизни/работы/учебы за границей в течение хотя бы 3-месяцев. Если кто-то из читателей входит в одну из этих групп или живет то в Латвии, то за ее пределами, приглашаем заполнить анкету. Подробнее об этом опросе можно прочесть здесь.
Бесплатна ли депопуляция?
Нет, не бесплатна. Не готов назвать конкретные цифры, но потери ВВП от эмиграции и негативного естественного прироста в принципе можно подсчитать: это и недополученное от человека экономикой за годы его отсутствия, и не рожденные дети, которые могли бы тоже внести свой вклад (то есть мультипликаторный эффект), и недозагруженная инфраструктура, которую тоже надо сокращать, реформировать (что тоже стоит денег).
Конечно, можно сказать, что меньше людей – меньше и объем услуг, которое должно оказывать им государство или самоуправление. Но вот, к примеру, Latvijas valsts ceļi и Latvijas ceļu uzturētājs – они не скрывают, что в своих планах дорожных работ они учитывают интенсивность движения по конкретным дорогам. Поэтому при депопуляции возможен порочный круг: в конкретном месте мало людей, интенсивность движения низкая, поэтому дорогу не ремонтируют, она становится все менее и менее пригодной для движения, это становится причиной для дополнительного оттока людей, из-за этого целесообразность ремонта еще снижается, дорога еще больше портится – и так далее.
Можно также предположить, что сокращение населения потребует адаптации и налоговой системы, и общественного сектора (в том числе в виде сокращения числа занятых в нем). Потому что число молодых людей, то есть новых и будущих работников, у нас меньше числа будущих и нынешних пенсионеров. И понятно, что эта наша половозрастная пирамида, которая продолжает деформироваться, не сможет поддерживать нынешнее количество занятых в общественном секторе. В конце концов, технологии, о которых мы говорили, это не только копание канавы с помощью экскаватора, а не лопаты, но и обработка документов с помощью алгоритма, а не старшего референта.
У нас часто говорят о теневой экономике. Но надо учесть, что занятые в ней люди платят хотя бы НДС и, возможно, налог на недвижимость (это если предположить, что их доходы на сто процентов выплачиваются неофициально, что на самом деле не так уж распространено) и делают это за счет доходов, заработанных не из перераспределенных налогов – в отличие от чиновников.
Возможно ли в принципе при малом населении обеспечить высокое качество жизни? Может ли Латвия стать «новой Исландией»?
Такое теоретически возможно, но для этого нужно очень удачное стечение обстоятельств. Допустим, появилось несколько прорывных совершенно стартапов, потекли огромные инвестиции, они не уехали в другие страны, а остались здесь платить налоги и создавать новые рабочие места. Но такие события нельзя запланировать и запрограммировать.
Будет удачное стечение обстоятельств – можно будет как-то выкарабкаться. За счет собственного прогресса – не привлеченного. Как в Израиле, где создание технологий и заработок на их продаже поставлен на поток.
Мы можем совершенно точно быть уверены, что в мире прорывы будут. Вопрос в том, насколько мы сами сумеем на этом навариться.
Но демография в этом смысле не на нашей стороне. Все эти факторы, о которых мы говорили, они не сильно помогают удержать здесь выросшие местные стартапы или привлечь новые извне. А если они не будут возникать в достаточном количестве и оставаться, вряд ли можно рассчитывать на долгий и быстрый рост.
Если только в ЕС не возникнут какие-то более сильные интеграционные процессы, которые приведут к тому, что общий прогресс в Евросоюзе нас вытащит тоже. Потому что, в принципе, возможно еще и удачное встраивание в глобальные цепочки поставок. Наверное для этого тоже нужно усилие на уровне Евросоюза – чтобы отстающие периферийные страны, которые тем не менее концептуально и идеологически важны, теснее встраивались в такие цепочки. Куда основные страны ЕС уже включены. При наличии политической воли встроить в них Латвию или Литву вряд ли было бы так уж сложно. Но, опять же, одной политической воли тут мало: для этого тоже нужно много людей с мозгами, правильными навыками и так далее.
Записал Кирилл Резник-Мартов
