Может ли государство мотивировать людей заводить детей и вообще позитивно влиять на рождаемость? Скептики отвечают «нет, не может» и указывают на Германию, где, несмотря на всю мощь экономической машины, рождаемость невысока. Но есть и другое мнение: существенно уменьшив риски бедности для семей с детьми, Латвия внушила бы уверенность тем жителям, которые сейчас воздерживаются от рождения детей. Как это сделать?
В мире хватает стран, откуда люди уезжают, а ехать туда никто не хочет. В мире также есть страны, где рождаемость не на высоте, но за счет иммигрантов численность населения там остается стабильной или даже растет. Но стран, где проблемы одновременно и с рождаемостью и с негативным балансом миграции, на самом деле мало. Как и стран с сокращающимся населением вообще.
Если быть точным, в начале 2018-го население хотя бы на долю процента, по данным Всемирного банка, сократилось всего в 23 государствах, включая карликовые Науру и Кюрасао и переживающие глубочайший гуманитарный кризис Венесуэлу и Сирию. Латвия входит в эту «проклятую двадцатку» все годы независимости.
«Население Латвии с 1990 года сокращается, и к
началу 2019 года оно уменьшилось почти на 750 тысяч, в том числе на 462 тысячи
из-за миграции. Наибольшее снижение произошло между 1992 и 1994 годами. (142
тыс.), когда Латвию покинули российские вооруженные силы. Следующее по величине
снижение численности произошло во время финансово-экономического кризиса
(2008-2010 гг.) – 117 тысяч.
На начало 2019 года число постоянных жителей в
Латвии составляло 1 миллион 920 тысяч; в 2018-м темпы сокращения составил 0,74%
(по сравнению с 1,44% в 2011 году)», — пишет Центральное статистическое
управление в только что выпущенном сборнике «Демография — 2019».
Smartlatvia.lv очень подробно рассказывала здесь и здесь, как вообще так получилось, что Латвия стала одним из мирровых лидеров по скорости убыли населения. Также smartlatvia.lv, опираясь на свежий доклад МВФ объясняла, чем опасно сокращение населения, да и профессор Михаил Хазан доходчиво расписал, почему депопуляция – это плохо.
Как мы знаем, на численность населения влияют миграция (иммиграция и эмиграция) и естественный прирост (рождаемость и смертность). Понятно, что будучи членом ЕС, Латвия не в силах ограничить эмиграцию (тут можно надеяться на сокращение разницы в развитии со «старыми» странами Евросоюза), но может поспособствовать притоку иностранной рабочей силы. Кстати, баланс миграции, хоть и остается негативным, в последние несколько лет заметно улучшился.
Второй фактор – естественный прирост. В Латвии, как и в случае с сальдо миграции, он остается стабильно негативным, то есть латвийцы умирают чаще, чем рождаются, и так происходит с начала 1990-х. Как рассказывала smartlatvia.lv, смертность (число умерших в пересчете на 1000 человек) у нас одна из худших в Евросоюзе. Тут, конечно, есть что улучшать, но, во-первых, эти улучшения не будут быстрыми, а во-вторых, в результате этих улучшений латвийское общество еще больше постареет (что не означает, что они не нужны).
Остается рождаемость. Может ли на нее повлиять государство?
Германия нам не пример
Довольно распространенный ответ: «Нет, не может. Посмотрите на Германию: одна из ведущих экономик, богатое государство, а рождаемость низкая».
«Это демагогия, — категорически заявляет демограф Илмар Межс. – Пример Германии для нас не годится по одной простой причине: немецкие семьи в среднем не хотят больше детей, чем у них есть, поэтому дополнительные инструменты поддержки там не дают прироста рождаемости. Но в Латвии ситуация другая: реальное число детей в семьях меньше желаемого».
По мнению специалиста, если бы речь шла о подъеме рождаемости до уровня Африки, то действительно, это была бы настолько нереальная цель, что государство ничего не могло бы сделать для ее достижения.
«Но можно снять те барьеры и нагрузку, с которой сталкиваются семьи с рождением ребенка – особенно если детей несколько. Латвия входит в число стран ЕС с наименьшей поддержкой семей с детьми — можно видеть в данных Евростата.
Все двадцать лет наша страна была откровенно скупа в отношении семей с детьми. Из-за чего риск бедности в связи с появлением детей у нас очень высок. Поэтому семьи, которые хотели бы завести ребенка или нескольких, откладывают это решение. Откладывают на неопределенное время и у многих в итоге тот момент никогда не настает», — рассуждает он.
На вопрос, что может сделать государство для мотивирования нынешних и будущих родителей, он отвечает просто: «Предотвратить риски бедности, связанные с появлением детей. Для этого есть много инструментов: это и мамина зарплата, и детские пособия, и налоговые льготы, и доступность детских садов».
Со скептиками категорически не согласен и эксперт по вопросам социальной защиты и здравоохранения Латвийской конфедерации работодателей Петерис Лейшкалнс.
«В Латвии, по опросам, семьи хотели бы в среднем от 2,3 до 2,5 детей. Но в реальности рождается в среднем 1,7. Разница довольно велика, и это значит, что у государства есть очень существенная возможность улучшить ситуацию».
Он разъясняет суть проблемы: с рождением ребенка финансовая ситуация семьи неизбежно просаживается, так как прежние доходы делятся на большее число членов домохозяйства. При этом конкурентоспособность как минимум одного родителя с большой вероятностью ухудшается. Люди это прекрасно понимают, поэтому заводят меньше детей, чем хотели бы или не заводят вовсе, опасаясь, что не смогут обеспечить ребенку нормальную жизнь.
Латвия же на уровне Сатверсме провозглашает себя «социально ответственным государством» (в преамбуле это написано прямым текстом), из чего, очевидно, должны следовать какие-то обязательства, и собирает налоги в том числе на обеспечение социальной защиты, отмечает П. Лейшкалнс.
В свете выше сказанного логично ожидать, что государство обеспечит необходимую поддержку самим детям, которые не виноваты, что в современном обществе они никак не могут быть рабочей силой (в отличие от аграрной старины, когда в пять – шесть лет ребенок начинал принимать участие в хозяйственной жизни). Равно как и что оно поддержит в целом семьи с детьми, чтобы их уровень благосостояния не падал слишком сильно по сравнению с семьями в сходных условиях, но без детей.
Пока же, констатируют специалисты, эта поддержка явно недостаточна или предоставляется на не вполне справедливых условиях.
«11 евро – это абсолютно неприемлемо»
Самый известный пример – пособие за ребенка. Сейчас оно составляет 11,38 евро в месяц за первого, 22,76 евро за второго, 34,14 евро за третьего, за четвертого и каждого последующего — по 50,07 евро[P1] . Помимо этого с 2018-го за второго и каждого следующего ребенка есть доплаты: за двух детей – 10 евро в месяц, за троих – 66 и так далее.
Петерис Лейшкалнс напоминает, что когда пособие только появилось, оно было сопоставимо с минимальной зарплатой. Произошло это в 1992 году, когда в ходу еще были рубли Репше, и тогда государство назначило за ребенка в возрасте до семи лет 750 рублей в месяц, за более старших – 900 рублей, которые в 1993-м превратились, соответственно в 3,75 лата и 4,50 лата . В среднем же пособие составляло 4,1 лата или 5,8 евро. Для сравнения: минимальная зарплата в то время в пересчете на нынешнюю валюту составляла сначала 10,6 евро, потом 21,3 евро и затем каждый год хоть немного, но росла.
В последний раз детское пособие увеличили в 2007 году – с 6 до 8 лата за первого ребенка, и с тех пор оно не менялось (за следующих детей оно все-таки выросло, но незначительно). Когда Латвия вступала в еврозону, 8 латов просто конвертировали по официальному курсу в евро, и так получились нынешние 11,38. «Минималка» же в 2007-м уже составляла 170 евро, сейчас, в 2019-м, — 430 евро, то есть в 37 раз больше детского пособия.
«То, что мы пришли к тому, что пособие за ребенка столь ничтожно, это результат очень плохой социальной политики. 11 евро – это абсолютно неприемлемо.
По самым консервативным оценкам, оно должно быть никак не меньше 30 евро за первого ребенка, за второго – 60. Платить за третьего, как в Эстонии (а там за третьего — 100 евро в месяц, но мама получает еще 300 евро в месяц), не знаю сможем ли, но хотя бы 150 евро за третьего позволили бы многодетным семьям более-менее нормально жить. Это очень-очень осторожная оценка.
По-хорошему надо было бы поднять пособие до 50-60 евро, за второго – 100, за третьего и последующих – по 200 евро, чтобы уровень жизни семей с появлением детей не падал слишком резко», — рассуждает эксперт Конфедерации работодателей.
«Важно, конечно, и то, как государство относится к родителям в период ухода за детьми – до момента, когда их можно отправить в детский сад. Сейчас в Латвии система такова, что если человек хотя бы на малую часть ставки продолжает работать, его родительское пособие снижается на 70%. Это значит, что работать в этот период экономически невыгодно. Но это очень плохо. Потому что очень желательно, чтобы у родителя в период, когда он сидит с ребенком, оставалась связь с рабочим местом – это важно и для развития карьеры и для того, чтобы человек вообще мог нормально вернуться через полтора-два года отсутствия», — продолжает он.
Соответственно, убрав вредную оговорку, государство облегчило бы жизнь родителям не только в период, когда они сидят дома с детьми, но и после него, так как адаптация к нормальному рабочему ритму у них проходила бы легче.
Кто должен строить детские сады?
Заканчивается отпуск по уходу за ребенком – надо устроить его в детский сад, но далеко не везде это можно сделать из-за нехватки мест в дошкольных учреждениях. Должно ли государство или самоуправления строить новые сады? Вряд ли. Через несколько лет самого активного с точки зрения продолжения рода возраста достигнут женщины, родившиеся в середине и конце 1990-х. Рождаемость тогда была крайне низкой, на свет появлялось менее 10 тыс. девочек в год, в 1998-м даже меньше 8 тыс. Поэтому в 2025-2026 гг женщин на пике плодовитости будет мало, отсюда — риск, что построив сегодня новые детские сады, мы через несколько лет не будем знать, как их заполнить.
Проблему с детсадами могли бы решить частники. Собственно, частные детские сады есть и сегодня, но их предложение меньше, чем могло бы быть, потому что самоуправления как правило софинансируют их услуги меньше, чем должны, считает П. Лейшкалнс.
«Если публичный сектор видит, что нынешняя нехватка мест в детсадах скоро пройдет и вкладывать сейчас 15 000 евро в одно место в строительство новую инфраструктуру нет смысла, оно организует принцип «деньги следуют за ребенком» и привлекает частный сектор. Самоуправление говорит: мы будем платить частникам столько, во сколько нам самим обходится место в детсаду в год с учетом расходов на содержание недвижимости. Частник ищет помещения – покупает, арендует, приводит в порядок – как он это сделает, его проблема. И тогда предлагает места, которые у него может купить самоуправление. Это происходит у нас и сейчас. В отдельных муниципалитетах такая система работает идеально. Но очень часто самоуправление, рассчитываясь с частниками, не включает в расчеты капитальные затраты, стоимость аренды земли, налог на недвижимость. Поэтому частники предлагают меньше мест, чем могли бы, или предложенные места оказываются слишком дорогими».
По мнению Лейшкалнса, предложив частному сектору более адекватное вознаграждение, самоуправления могли бы довольно быстро решить проблему очередей в детские сады, не ввязываясь при этом в недешевое строительство.
Другой момент – льготы по подоходному налогу за иждивенцев. Сейчас обычному наемному работнику один иждивенец приносит дополнительные 46 евро «чистыми», каждый следующий – столько же (правда, не все получают достаточно большие зарплаты, чтобы получить эту льготу в полном объеме). Но если он при решит параллельно подработать еще и на микропредприятии в качестве сотрудника или мелкого предпринимателя, он потеряет не только свой необлагаемый минимум (если у него вообще есть необлагаемый минимум – см. ниже), но и эти льготы.
«Получается, что человек с детьми, работая в обычном и микрорежиме, теряет намного больше, чем человек без детей в аналогичной ситуации. Эта норма просто свинская. Центр по делам демографии – есть у нас такой — несколько раз просил ее отменить, но Министерство финансов всякий раз отказывалось. Центр считает – и он абсолютно прав, — что в такой ситуации родитель должен терять необлагаемый минимум, но не льготу на детей», — говорит П. Лейшкалнс, отмечая, что это одна из многих несправедливостей, которую следовало бы устранить для латвийских семей.
Собственно, и сам дифференцированный необлагаемый минимум, который в полном объеме (230 евро) применяется только для доходов до 440 евро в месяц, а затем снижается с каждым дополнительным евро и полностью исчезает, когда доход достигает 1 100 евро в месяц «на бумаге», вызывает у представителя Конфедерации работодателей откровенную неприязнь. В том числе потому, что, по его словам, при его расчете не учитывается наличие иждивенцев.
К примеру, одинокий мужчина получает 700 евро «на бумаге», а одинокая мама с двумя детьми – 900 евро. У первого необлагаемый минимум составляет около 140 евро, на руки у него выходит 526. У мамы из этого примера необлагаемый минимум составляет всего 69,70. За счет льгот на иждивенцев получается, конечно, побольше – 746,7 евро на руки. Но этот доход делится уже на троих членов семьи (получается по 249 евро на каждого).
«Когда вводили дифференцированный необлагаемый минимум, утверждалось, что он поможет уменьшить неравенство доходов, но на практике так получается далеко не всегда. И это несправедливо. К тому же такая система необлагаемого минимума мотивирует работодателей создавать рабочие места с низкими зарплатами и, соответственно, не мотивирует к созданию хорошо оплаченных рабочих мест, потому что они обходятся объективно дороже в том числе из-за более высокой налоговой нагрузки. Эта система никому толком не помогает, только мешает развитию отраслей с высокой добавленной стоимостью, от которых во многом и будет зависеть наполнение бюджета и то, найдется ли в нем достаточно средств, чтобы обеспечить адекватную поддержку семей», — считает П. Лейшкалнс.
«Нет такого, что вот сейчас мы увеличим детские пособия (а их надо увеличить – и очень существенно!), и проблема решена. Нужны комплексные решения. Но когда они появятся, когда люди поймут, что рождение ребенка не приведет к бедности, число детей в латвийских семьях постепенно вырастет до желаемого уровня», — резюмирует Илмар Межс.
Впрочем, пока он не особо надеется на появление этих комплексных решений. По его словам, если до недавнего времени в госбюджете Латвии в течение пяти-шести лет ежегодно находились дополнительные миллионы на улучшение поддержки семей, то в нынешнем бюджете их не нашлось. И, судя по всему, не найдется и в бюджете-2020.
Между тем, в январе – июне нынешнего года в Латвии на свет появилось 8 927 детей. Таким образом это полугодие стало худшим за всю новейшую историю нашей страны и есть вероятность, что таким же будет и весь год.
«Считается, что для поддержания численности население число новорожденных должно составлять 1,5-1,6% от нее. То есть при населении в 1,9 млн нам нужно 28-30 тыс. новорожденных, то есть намного больше, чем выходит сейчас. При том количестве будущих мам, которое нас ожидает в ближайшие несколько лет, число детей в средней семье должно было бы вырасти до 3,5 ребенка. Это, конечно, нереально. Но если мы хотим замедлить депопуляцию, если мы не хотим платить дороже за инфраструктуру и услуги публичного сектора (не все можно оптимизировать без потери качества), государству определенно следует сделать много шагов навстречу семьям с детьми», — заключил П. Лейшкалнс.
